В сентябре 85-го года мы с моим наставником Андреем отличились при сопровождении транзитного поезда с польскими туристами, которые возвращались из Болгарии. Вернее с нами был ещё один недавно принятый милиционер Юра Приказнов (позднее он стал начальником уголовного розыска одного из районов Львовской области).
Дело было так. После отправления поезда с пограничной станции Вадул-Сирет Андрей и Юра прошли по вагонам и закрыли все двери, которые после осмотра поезда пограничниками обычно были распахнутыми настежь. Я в это время уже готовился к отходу ко сну. В одном вагоне не работало освещение, и польский проводник ковырялся в электро-щитке. В районе станции Черновцы-Южные поезд внезапно остановился. Мы открыли дверь и выглянули наружу. Из одного из вагонов вышли люди и передавали какие-то вещи. Мы оценили ситуацию как несанкционированный сход транзитных пассажиров и направились выполнять свои обязанности по водворению их на место. Собственно для этого нас и посылали в это сопровождение.
Однако дело приняло гораздо более серьёзный оборот. Вагон горел. Вернее огня ещё видно не было, но едкий дым заполнил вагон полностью. Мы занялись эвакуацией пассажиров. Конечно, они в этом плане нам очень помогли и вышли сами, но полной уверенности, что вагон покинули все поляки, у нас не было. Я попытался было зайти в этот вагон и включив фонарик сделан несколько шагов по его коридору. Тут меня сбил с ног заблудившийся пассажир, который то ли увидел свет моего фонаря, то ли просто хотел выйти, а я ему мешал. На занятиях и инструктажах нам объясняли, что пожар в поезде одно из самых опасных происшествий, так как он за считанные минуты полностью выгорает. Мы собрали огнетушители со всего состава и попытались потушить огонь, который начал разгораться в электрощитке. Открыв верхнюю панель, я вылил туда все работающие польские огнетушители, а работали они далеко не все. Большой пенный огнетушитель из нашего, советского вагона, оказался самым существенным, но и он лишь на несколько минут смог замедлить распространение огня. Андрей и Юрий тоже не стояли без дела. Андрей успел найти телефон и вызвать пожарную команду и дежурный наряд на станции Черновцы. Большое дело сделали проводник нашего, советского вагона, Николай Цимбало и помощник машиниста. Им удалось в темноте без радиосвязи с машинистом расцепить состав и отцепить горящий вагон. Какие сигналы при этом они передавали машинисту, я так и не понял. Именно это спасло остальные вагоны, из одного из которых на всякий случай мы также эвакуировали всех пассажиров.
Потом прибыла пожарная команда и занялась тушением. Вода была, насосы работали и в течении часа пожар был ликвидирован и пожарники доставали уцелевшие вещи польских туристов. Целых вещей там осталось не много. Первые от рабочего тамбура два или три купе полностью выгорели, в остальных тоже впору было снимать фильм ужасов. Мы тоже выглядели не лучшим образом, Андрей порезал руку и испачкал рубаху кровью, у меня рубашка в некоторых местах обуглилась, и все мы были покрыты копотью.
Затем прибыли работники милиции и КГБ, которые запротоколировали наши показания и показания пассажиров сгоревшего вагона. Ими же, по-моему, было зафиксировано, что проводник сгоревшего вагона был пьян и при попытке наладить освещение в вагоне что-то напортачил, что вызвало возгорание. Польская железная дорога потом пыталась содрать с Львовской ж.д. деньги (довольно большую сумму) за причинённый пожаром ущерб, но наши им выслали материалы, в которых польские пассажиры прямо указали виновника случившегося и поляков ничего не вышло.
Наутро, вернувшись в управление, Андрей не разрешил мне сверху рубашки надеть китель, который во время пожара мирно висел в нашем вагоне, чтобы своим внешним видом мы могли повлиять на руководство. Реакция начальника управления, показала, что он был абсолютно прав. Всё-таки опыт великая вещь. Начальник, Николай Константинович Нестерчук, был очень импульсивный и, рассмотрев нас, распорядился выдать нам новое обмундирование, а позднее наш кадровик по секрету нам рассказал, что он решил представить нас к медалям «За отвагу на пожаре».
Однако со всем этим ничего не вышло. Чтобы получить форму (собственно у меня пришла в негодность только рубашка, которую я хотел получить, так как в то время у меня была только одна на смену) необходимо было провести служебное расследование, которое проводил ротный. Кучерявый отобрал у нас объяснения и всё было вроде нормально, но когда, через несколько недель, в выходной день меня вызвонили и сообщили, чтобы я всё бросал и бежал на склад получать форму, мне выдали только галоши к валенкам. Валенки я получил ещё год назад и никогда не носил (их потом благополучно съела моль). Представление о награждении начальник поручил подготовить нашему замполиту - Трианону, про которого я уже писал, и который уже был одной ногой на другой должности. Может он и послал представление о награждении в какие-то инстанции, «на деревню, дедушке», но там оно и затерялось. С направлением запросов о предоставлении мебельного гарнитура у него получалось лучше.
После я спрашивал нового замполита - Дуду, как обстоят дела с нашим поощрением, с намёком, что если медалей мы оказались недостойными, то можно было бы ограничится и премией, но тот подёргался, но так ничего не выяснил. Правда Львовская железная дорога оказалась более расторопна, и выдали нам по пятьдесят целковых премии. Единственное, что у меня осталось от того случая – вырезки из газеты «Советский милиционер», в которые наш ротный отослал заметки.
Комментариев нет:
Отправить комментарий