Накануне прибыло пополнение, самолеты шли один за другим низко над землёй, чтобы избежать обнаружения радиолокационными станциями. Говорят, болтало здорово, хуже, чем на море многие солдаты не выдерживали и загадили самолёты.
Вечером 19 августа часов в девять вечера позвонил начальник штаба Северной группы войск генерал Ковалёв и передал указания Министра Обороны - «Ч» назначено на «00» часов 21 августа. После разговора с генералом Ковалёвым командир дивизии, генерал Яшкин, обратился к собравшимся офицерам:
«Слушать сюда. Получен приказ и все своё собственное мнение упрячьте подальше, чтобы оно не торчало наружу. Приказы обсуждению не подлежат, чтобы на эту тему разговоров больше не было.
На совещании были определены задачи командиров и доведён распорядок на 20 августа:
7.00 -14.00 доведение задач
14.00 -17.30 отдых всего личного состава
17.30 -18.00 выдача боеприпасов
18.00 -18.30 митинг
18.30 -19.00 посадка
19.00 -21.00 построение и вытягивание колонн
21.00 -22.30 выход на исходный рубеж
22,30 -23.30 на исходном рубеже, последняя проверка готовности и уточнение задач
23.30 начало движения
0.00 переход границы «Ч»
Сигналы по времени: 19.00 – «Ягуар»
21.00 – «Турбина»
23.30 – «Буря»
Машина была запущена.
Днем 20-го позвонил Главнокомандующий Сухопутными войсками генерал армии Павловский. Яшкин отвечал: - Есть, понял, слушаюсь. Все будет сделано. Окончив разговор, он поднял голову, - Вызовите ко мне Рябкова (командира мотопехотного полка), и добавил,- поставлена задача на локализацию воздушно-десантной бригады.
К 20 часам 30 мин. передовой командный пункт вышел к границе. Через 30 минут дали команду "Турбина" и войска двинутся на исходный рубеж. Кажется, все было предусмотрено, но уже вдогонку получили распоряжение: оружие без команды Главкома применять только в исключительных обстоятельствах.
Сначала планировали обойтись своими силами, но поляки настояли на своём участии, их 10-ая «панцерная» дивизия – наш сосед справа, она идёт на Оломоуц. Также задействованы другие страны – члены Варшавского договора, за исключением Румынии.
До выхода на исходный рубеж в эфире был полный штиль, но, когда вытягивали колонны, на дорогах было много поляков.
Границу перешли точно в назначенное время. Шлагбаумы были подняты, польский спецназ перерезал связь чехословацких пограничников. Но говорят, что на границе никого не было видно. Поток современной техники устремился по своим маршрутам. Часам к 4.30 - 5.00 части дивизии вышли в указанные районы. Там, где это требовалось, были блокированы части чехословацкой армии.
Тоже самое было и в Праге, где в 4.30 радио передало, что советские войска находятся в городе, и прекратило свои передачи....
Вначале казалось, что все пройдёт более или менее спокойно. Ещё в 4.30 генерал, уехавший в Остраву, передал, что всё нормально. Позднее он вступил в контакт с руководством области и города.
Я оставался на польской территории в составе КП. Утром, в 6-ть утра вышел из своего автобуса как раз в тот момент, когда зам.начальника оперативного отделения Хармацкий подготовил донесение, что чешское население встречает части дивизии дружески.
-Постой, - сказал я, - откуда ты взял это слово "дружески"?
-А как же, сопротивления нет, демонстраций тоже.
-А сколько сейчас времени?
- 6 часов
-Вот подожди, когда население проснется, тогда уж и будем определять дружески или как нас встречают.
-Так как же доложить?
-Вот так и доложи, что жителей на улицах ещё нет, и население пока себя никак не проявляет.
-Пожалуй, так и напишу.
Примерно к 8.30 начались стихийные митинги и демонстрации, появились антисоветские лозунги и плакаты. В разговоре с начальником штаба Царапкиным, Яшкин сказал, что были попытки перевернуть автомобили и они втянули всю технику ПКП во двор ратуши. «Положение тяжелое,- сказал Яшкин, - боюсь, придётся применять оружие».
У нас на КП пока всё было спокойно. Мы находились на польской территории, чтобы можно было поддерживать проводную связь со штабом Северной группы. Правда телефонистам удаётся дозвониться только до узла связи, рабочие телефоны начальников не отвечают.
Начальник штаба дивизии с глубоко запавшими от бессонных ночей глазами поднимает голову и мрачно улыбается.
-Никто не хочет брать на себя ответственность и принимать решения. Задача поставлена, выполняй её как хочешь на собственный страх и риск.
-Ну, как, Семён - спросил я Хармацкого,- дружески или нет?
-Вы были правы, товарищ полковник, но я не мог и подумать....
Часов в 10-ть над головами загудел вертолёт. После приземления из него вышли майор и два человека в болоньевых плащах, а вертолёт снова взмыл в воздух. Сначала я подумал, что это начальник госбезопасности из Остравы, который отдыхал на Балтике и должен был прибыть сюда на границу. Оказалось, что это корреспонденты газет «Правда», «Известия», «Красная звезда». Первых двух вызвали из дома, дав на сборы два часа, погрузили на самолет, доставили в Польшу, а оттуда на вертолете сюда. Из «Правды» замначальника отдела соцстран Новиков Николай Сергеевич, из «Известий» начальник такого же отдела и член редколлегии тоже Новиков, тоже Николай, но Григорьевич. С ними майор Куняев из «Красной звезды».
Конкретной задачи корреспонденты не получили, посмеиваясь, они сказали, что вероятная цель их командировки заключается в репортаже о восторженной встрече нашей дивизии жителями Остравы.
-Но, кажется, из этой затеи ничего не выйдет,- добавил спецкор «Известий», - Донесения из ваших частей говорят об обратном.
-Чехословацкие журналисты, с которыми мы постоянно поддерживали связь, в том числе и главный редактор «Руде право», а он является членом Президиума ЦК КПЧ, говорят нам, что они сами разберутся без помощи со стороны,- рассказывали журналисты, дополняя друг друга, - обстановка там достаточно острая, но небезнадёжная. Ввод наших войск для решения внутриполитического конфликта является политической ошибкой, но нас, как и вас, не спрашивают.
Во время нашего разговора поступали донесения, из которых следовало, что обстановка продолжает накаляться. Количество демонстрантов перед ратушей увеличивается.
В 13 часов генерал вызвал к себе весь находящийся ещё здесь состав ПКП. На улицах Остравы было многолюдно, возникали многочисленные пробки и мы продвигались с трудом, иногда подолгу простаивая. Сновавшие мимо нас жители старались всем своим видом выразить глубокое презрение, но до открытых конфликтов дело не доходило. Наконец через узкие ворота мы въехали во двор ратуши и ворота тотчас же закрылись, отсекая любопытных. Мы поднялись наверх.
Командир дивизии стоял у стола, на котором лежала развернутая карта, и разговаривал по радио с командиром батальона, танки которого стояли на площади перед ратушей.
-Следите за своими танками, - говорил генерал, - пусть каждый наблюдают за своим соседом, чтобы исключить возможность поджога...!
Мы доложили о прибытии, следовавший за мной радист поставил выносной аппарат от радиостанции, которую развернули во дворе ратуши.
Находящиеся здесь чешские руководители не могут или не хотят успокоить толпу. Призывы 1-го секретаря, Ковальчика, не оказывают никакого влияния. Обстановка на площади продолжает накаляться. Предпринята попытка поджечь наш танк, но она тут же ликвидирована более здравомыслящим чехом. Несколько групп молодых людей предприняли попытку прорваться в здание обкома и облисполкома, наши солдаты прикладами отгоняют их.
Наконец, когда рёв толпы становится особенно яростным и несколько парней прорываются в вестибюль здания, уже порядком накалившийся комдив отдаёт команду и к окнам второго этажа, где располагались мы, приносят два ящика с гранатами Ф-1, сбиваются доски, цинки с запалами вскрываются и запалы вставляются в гранаты. Мы заметили, как при этом переглянулись чехи. Комдив подзывает меня:
- Где реактивная батарея?- Как всегда в таких случаях, связь с батареей потеряна минут десять назад, но, чувствуя, что Яшкин блефует, рассчитывая произвести впечатление на чехов, отвечаю:
- На позиции.
- Подготовить залп по площади!
- Есть.
Наступает очередь представителя авиации:
-Доложите подлётное время звена Су-7Б.
Авиатор несколько растерялся:
-Товарищ генерал, через сорок минут будет темно и сложно сажать самолёты.
- Доложите подлётное время!- оборвал его комдив.
– Двадцать минут.
– Два звена в воздух. Удар по площади…! Авиатор берётся за рацию.
Несколько чехов, среди них женщина подходят к комдиву. О чём-то говорят. Потом женщина подходит к микрофону. Это третий секретарь Немцова. Она обращается к толпе, не знаю, что она говорит, но ей удаётся то, что не смог сделать первый секретарь. Толпа стихает, проходит немного времени и площадь начинает освобождаться от людей. Мы с облегчением вздохнули, оказывается, есть человек, который может влиять на эту толпу.
Ковальчик подзывает комдива к телефону, это обычный городской телефон. Звонит главком – Павловский. Яшкин докладывает обстановку и просит разрешения вывести части из города, оставив часть в ратуше. Павловский говорит, что везде тяжело, но сейчас он идёт к президенту и всё будет решено.
Комментариев нет:
Отправить комментарий